Бытует представление о норвежцах как о суровых, мрачноватых, немногословных скандинавах (они, кстати, то же думают о русских). Викинги, одним словом.
И норвежская литература нам не так уж хорошо известна. В памяти всплывают какие-то древние саги, скальдические песни, руны – что-то вполне соответствующее мифам о викингах. Из классики – Кнут Гамсун и Генрик Ибсен. Но вот уже в наше время интеллектуалы-книжники разыскивают книги Эрленда Лу, Ю Несбё, Ларса Соби Кристенсена – Норвегия становится нам ближе. И, наконец, Туре Ренберг. Его роман «Шарлотта Исабель Хансен» всё же сначала надо прочитать, а уже потом узнавать, что в 2008 году роман был признан самой успешной книгой года, сам автор – один из лучших рассказчиков в современной норвежской литературе, что его творчество сравнивают с книгами англичанина Ника Хорнби, этот роман экранизирован, и фильм называется «Я лечу одна».
«Шарлотта Исабель Хансен» - это роман о жизни, о том, что она гораздо интереснее и глубже, чем мы её себе воображали, и о том, что порой есть люди, о существовании которых мы даже не подозреваем, но которые могут занять важное место в нашей жизни и внезапно обогатить её». (из интервью с Туре Ренбергом)
Жизнь студента-старшекурсника Ярле Клеппа была полна – интеллектуально и сексуально: он изучает творческий метод Пруста, восхищается гением Жака Деррида и Адорно, считает себя и подобных себе друзей элитой мысли, любит красавицу Хердис, «будущее феминизма в Норвегии». Весь этот рафинированный, далекий от всего будничного мир и был жизнью Ярле Клеппа. Но когда в этот мир врывается маленькое существо, неожиданная семилетняя дочь, - он переворачивается; и Ярле Клеппу, вдруг ставшему отцом, приходится нелегко. За одну неделю приходится и поменять жизнь, и повзрослеть. Ярле не очень умеет обращаться с детьми, его контакт с дочерью интуитивен, и он иногда совершает ошибки, но одновременно учится у маленькой Шарлотты Исабель – как быть искренним и не притворяться, уметь радоваться и радовать других. Апофеоз превращения Ярле в отца – «карнавальный» день рождения дочки, придуманный и разработанный не иначе как опираясь на теоретический фундамент книги Бахтина. В нем участвуют практически все герои романа, даже второстепенные, и эта сцена, когда собираются очень разные, но объединенные вдруг почему-то люди, становится символом воссоздания Семьи, где есть мама и папа, много детей, бабушка, дяди и тёти, добрые соседи и друзья.
Что будет потом? Об этом сказала маленькая Шарлотта Исабель: «Ведь будет день и завтра!»

к списку